|
| Материалы, которые вы прочтете ниже, предлагается обсудить на форуме. Сергей Завьялов В конце концов негодяи и дураки проиграют
 Еще древние греки разделили человеческую жизнь на две дополняющие друг друга и в то же время противопоставленные одна другой сферы: сферу частного, которую они называли идиотикой и сферу общественного, получившую название политики. Базирующиеся на них свобода-от и свобода-для веками развивались во взаимодействии друг с другом, став фундаментом того, что мы привыкли называть общечеловеческими ценностями, правами человека, наконец, политкорректностью. Однако, история, которая всегда была тем оселком, на котором проверялась истинность или ложность наших философских концепций, после экзамена на тоталитарность, который человечество с честью выдержало, сокрушив немецкий нацизм и советский коммунизм, предложила нам новое испытание: проверку на то, что я бы назвал панлиберальностью. Собственно говоря, если тоталитаризм заключался в абсолютизации общественной роли человека, панлиберализм возводит в абсолют его как частное лицо. Это выливается в такие последствия, как глобализм и отмирание государства, как следствие этого - трансформация человека из гражданина в потребителя, пренебрежение дисциплиной (и что самое опасное – самодисциплиной), маргинализация всех форм человеческой деятельности, не связанных с потреблением. Вот об этом, последнем, и пойдет речь. История как европейское изобретение постоянно опровергает восточное вне-категориальное мудрствование: всё время мы наблюдаем нечто новое под солнцем. Вот и сейчас, перед нами разыгрывается спектакль, по своей радикальности не снившийся ни вандалам, ни лангобардам: никогда еще человек умственного труда не имел такого низкого общественного статуса, никогда еще так отчетливо не артикулировалось то, что интеллектуализм как таковой, лежащий в основе его деятельности, элементарно не эффективен, не рентабелен. Ставка сделана, как и в случае тоталитаризма, на массового человека, и от того, что актуализированы не его «МЫ», а его «Я», меняется характер, но не отменяется угроза расчеловечивания человека. И эта глобальная угроза, с самого своего появления ставшая предметом рассмотрения мировой философской мысли, наконец, напрямую нависла и над нашей страной, причем, как всегда это случается со странами, несколько экономически и культурно отстающими и потому более социально поляризованными, нависла в особо жестокой и циничной форме. Послевоенные европейские интеллектуалы, ставшие свидетелями небывалого в истории человечества уровня благосостояния и социальной защищенности, первыми различили смертельную угрозу, исходящую из ограничения человека функцией потребителя. В нашей стране было тогда не до того. Мы приходили в себя после гулаговского палеолита, восстанавливали духовную связь с нашим прошлым, невольно романтизируя всё то, что было с этим прошлым связано и что поносилось официальной советской пропагандой: от буржуазных отношений до крепостного права и от самодержавия до православия. Реальные завоевания социализма в виде всеобщего бесплатного образования и медицинского обслуживания, социальных гарантий старым и больным инфантильно не замечались, потому что не воспринимались как актуальные: актуальным было не настоящее, а прошлое. И за это последовала неминуемая расплата: интеллектуальные силы разобщены и деморализованы. Десятки миллионов людей, освоивших сложнейшие профессии учителей и врачей, инженеров и людей искусства оказались в постыдном рабстве у дебиловатых, но наглых фарцовщиков, а иногда и откровенного ворья, с бесчеловечными понятиями о жизни которых вполне солидаризируются социальные низы. Неужели же с таким трудом восстановленная после катастрофы сначала Революции, а потом Большого террора инфраструктура интеллектуального труда снова распалась и будущее безнадежно?  Нет, конечно. Мы слишком хорошо знаем цену любым апокалиптическим картинкам, любым идолам массового сознания. Исторический опыт подсказывает: на каком-то этапе шок поражения проходит, и человек опять способен адекватно оценить собственные силы. Действительно, опыт показывает, что воры кончают жизнь насильственной смертью или в тюрьме, а дураки проигрывают в конкуренции с умными. Собственно, осознание образованным классом своих классовых интересов и его консолидация с целью отстаивания этих интересов – никакой не мираж. Нужно лишь избавиться от некоторых миражей в своих взглядах на происходящие социо-культурные процессы. Во-первых, ни в коем случае нельзя играть на чужом поле: в игре по чужим правилам поражение неизбежно. Поэтому, никаких разговоров о вписанности - невписанности в рыночные отношения, никаких претензий на какие-то там сегменты рынка. Во-вторых, ни в коем случае не комплексовать: то, чем мы заняты (лечение, обучение, изучение и пр.) – достойные и благородные занятия, а наши вкусы (серьезная литература и философия, академическая музыка и режиссерское кино) свидетельствуют о сложности и глубине наших умов и душ. В-третьих, нужно осилить несколько простейших по исполнению, но фундаментальных по итогам навыков: в какой-то момент коллективно отказаться от предложенного кабального контракта (пусть сами учат своих олигофренов и сами лечат своих боевиков и боевых подруг), и в какой-то момент проголосовать за партию, выражающую наши интересы. Сколько в России учителей? Сколько медиков? Сколько инженеров? Мы можем рассчитывать на 20-30 % голосов. Может быть, пока буржуазные моськи будут перегрызать друг другу глотки, власть в стране окажется в хоботе СЛОНа?
Завьялов Сергей Александрович, Карикатуры И. Смирнова публикуются с любезного согласия автора и Московского музея карикатур
Вымирающий вид
Согласны ли вы с мнением Сергея Завьялова? С таким вопросом обратились мы к нескольким людям, из тех, кто традиционно должен быть отнесен именно к интеллигенции. Увы, как это принято у интеллигентных людей, прямого и четкого ответа мы не получили. Однако даже не прямые и не слишком четкие ответы, как правило, говорят о многом. Федор Спирин, физик по образованию, в настоящее время – директор фирмы. - Недавно в журнале «Эксперт» Александр Привалов, комментируя в очередной своей колонке реформу ЖКХ, привел одно характерное высказывание: «Когда собирался писать эту колонку, наткнулся на такое мнение. Одна дама сказала: не все предусмотрено для защиты инвалидов и интеллигентов». «Кто инвалид, а кто интеллигент, – ехидно заметил после этого автор колонки, - вопрос вкусовой». Так вот, кто же у нас все-таки интеллигент, и чем он сегодня отличается от инвалида? Моего отца, знающего 12 языков, написавшего несколько десятков книг, отсидевшего как «враг народа» в сталинских лагерях, лет тридцать назад десятилетняя племянница спросила: «Дядя, а вы интеллигент?». Отец до сих пор думает, что ответить. И вообще «интеллигенция» – чисто российский термин. В Америке, например, нет понятия интеллигент, но есть понятие духовность. И, между прочим, обходятся, и живут совсем неплохо. У нас же постоянно говорят о тяжелом положении интеллигенции. И жить ей надо по особым законам, и работать только в «своей сфере». Я считаю, что тяжелые для образованных людей времена прошли. Это в 92-м интеллигент имел право быть маргиналом, сейчас – нет. Если интеллектуальный труд образованного человека, действительно, чего-то стоит, сегодня он будет оплачен. У нас в стране колоссальный недостаток любых специалистов, и зарплата специалиста высокого класса все время растет. Если же люди, считающие себя интеллигентами, будут стремиться жить исключительно по своим понятиям, то у нас расплодится банда бездельников, которые будут требовать денег, устраивать демонстрации и так далее. Екатерина Овчинникова, архитектор, работает по специальности (по заказам состоятельных людей). - При любых переменах интеллигенции живется хуже. Это, увы, нормально. Но есть и другая сторона вопроса: в стране не может быть такого количества, например, ученых, как было у нас при советской власти. Я прекрасно помню коллег моей мамы, занимавшихся в своем институте проблемами Востока. Многие из них честно работали, писали статьи, монографии, защищали диссертации, но, по большому счету, никому не были нужны. Их работы не переводились на иностранные языки, никто их не читал. На них просто уходили государственные деньги. А сейчас мы не можем тратить такие деньги. Мы сейчас вообще живем в тысяча семьсот каком-то году, если говорить о поддержке науки. Но и те крохи, которые сейчас выделяются, идут не тому, у кого интересное исследование, а тому, кто может их урвать. И поэтому часть этих небольших денег оседает в карманах чиновников от науки. Еще часть идет на работы академиков и их детей. А остальным, в том числе и очень талантливым ученым, занимающимся интересными и нужными разработками, достаются совсем уже крохи. На том же Западе, где многие научные работы финансируют частные фонды, на учете каждый цент. И хозяева денег пристально следят, на какие именно исследования они тратятся. Когда мы научимся нормально относиться к своей науке, культуре, образованию, им сразу станет легче жить. Хотя, конечно, многим случайным людям и придется искать себе другую сферу деятельности. Татьяна Глебовская, учитель русского языка и литературы, работает в школе. - Интеллигент – это, действительно, чисто российское понятие. Это тот, кто поступает не как выгодно, а как должно. Это - человек, не ищущий в первую очередь выгоды. Как бы мы ни ругали советскую власть, при ней это было и возможно, и в какой-то мере престижно. Общество, к которому мы идем последние десять лет, - общество потребления. И главное в нем – успешное потребление. Такая основа общества и интеллигенция – взаимоисключающие вещи. Русская интеллигенция – феномен российской жизни, развившийся из дворянской интеллигенции времен Екатерины Великой и Александра Первого, не приспособлена к такой жизни. Сейчас она погибает, ее заменяют интеллектуалы западного типа. Но это уже не интеллигенция, а что-то иное. Можно, конечно, сказать, что жизнь неправильна и безобразна, но с этим ничего не поделаешь. И, в конце концов, что мешает новым интеллектуалам поступать, как должно? В планы редакции не входило давать полный и исчерпывающий ответ на вопрос: «Как живется отечественной интеллигенции в затянувшуюся эпоху реформ». Честно говоря, мы не знаем, возможен ли такой однозначный ответ. Но с радостью предоставим свои страницы тем, кто захочет продолжить эту тему. Материал подготовил Олег Конюхов
|