В последнее время во властных кругах весьма популярной стала идея переориентации российской экономики из сырьевой сферы в высокотехнологичную. Правительство заговорило о том, что дальнейшее пребывание на «сырьевой игле», когда доходы государства и экономическая стабильность целиком зависят от внешнеэкономической конъюнктуры, а именно цен на нефть, в ближайшей перспективе способно привести к очередному кризису. Единственный способ избежать этого - слезть с «иглы» и начать развивать обрабатывающие отрасли. Способы обсуждаются разные. Например, предлагается увеличить экспортные пошлины на сырье и снизить чуть ли не до нуля на продукцию глубокой переработки. Особенно актуальной проблема перехода на интенсивный рост экономики встала перед правительством после ежегодного послания президента Владимира Путина к Федеральному собранию, в котором он призвал удвоить ВВП через десять лет. Сделать это возможно либо добившись роста нефтяных цен на внешнем рынке в несколько раз (что маловероятно), либо занявшись развитием перерабатывающих отраслей. О том, каким образом можно из сырьевой России сделать страну с высоким уровнем развития хай-тека, корреспонденту RBC daily Елене Тофанюк рассказал председатель совета директоров АФК «Система» Владимир Евтушенков.

СПРАВКА

Акционерно-финансовая корпорация (АФК) "Система" - один из крупнейших российских частных холдингов и один из самых диверсифицированных. Имеет оборот в 2,8 млрд долларов и принимает участие в 180 фирмах: от "Детского мира" до заводов микроэлектроники, нефтяных предприятий, телефонных и страховых компаний, банков. Основной бизнес в настоящее время – телекоммуникации. В частности, «Система» владеет акциями МГТС и МТС. 76% компании принадлежит ее основателю Владимиру Евтушенкову, размер личного состояния которого оценивается в 1,5 млрд долларов.

- Правительство активно обсуждает проблему борьбы с сырьевой ориентацией экономики России. На Ваш взгляд, возможно ли превратить Россию в высокотехнологичную страну?

- Эти разговоры идут столько же, сколько существует Россия. На мой взгляд, переход к высокотехнологичной экономике – это крайность. Крайность в том смысле, что нельзя в один момент взять и сделать экономику высокотехнологичной, а сырьевой сектор закрыть или привести в то же разрушенное состояние, в котором сейчас находится технологичный сектор. Вместе с тем прогноз на ближайшее десятилетие показывает, что на одном только сырьевом экспорте страна выжить не сможет, потому что в силу объективных причин нам придется импортировать такое количество продукции, что выручки от сырьевого экспорта просто не хватит для оплаты всего требуемого импорта. Поэтому Россия должна, наряду с сырьевыми, развивать и другие отрасли.

- Какие отрасли, например?

- Например, микроэлектронику, авиастроение, космические технологии и т.д. В целом ряде высокотехнологичных отраслей мы не так сильно отстали от остального мира, как кажется, и если этими отраслями заняться, то вполне может получиться что-то стоящее. Поэтому не надо говорить о том, какая нам нужна экономика, сырьевая или высокотехнологичная, - одно другого не исключает. Надо сохранить положительную динамику развития, которую демонстрируют сырьевые отрасли, одновременно определив приоритетные для страны высокотехнологичные отрасли и развивая их. Тогда прогнозы на 2010, 2007 и даже 2006 год не будут выглядеть столь удручающе.

- Раньше вы говорили о необходимости поддержки отдельных предприятий, а не отраслей. Вы изменили свои взгляды?

- Нет. Слово «отрасль» сейчас можно употреблять только условно. Во многих сферах деятельности рынок определяют две-три компании: в авиастроении осталось две компании, в автомобилестроении – две или три, в телекоммуникациях – то же самое. В этом смысле прогнозы аналитиков потихоньку начинают сбываться. Можно занимать страусиную позицию и говорить, что мы поддерживаем отрасли, но это полная ерунда. За словом «отрасль» всегда стоит тот локомотив, то или иное предприятие, который потянет ее развитие.

- Для развития выскотехнологичных отраслей нужны длинные деньги. Насколько сейчас реально найти их в России?

- Абсолютно нереально.

- Почему?

- Потому что их нет в природе. Поэтому спасение России - в создании благоприятного инвестиционного климата и выращивании кадров, способных принять инвестиции. Сейчас же далеко не каждая компания способна принять инвестиции. Зачастую инвестиционные деньги используются неправильно, распыляются. Причем дело даже не в воровстве, а проблема в том, что большинство компаний не в состоянии переработать деньги в соответствии с западными стандартами. Первым делом надо создать среду и подготовить кадры, а потом уже на эту благоприятную почву привлекать инвестиции. Без них мы сделать ничего не сможем.

- О необходимости инвестиций говорят давно. Однако разговоры пока так и остаются разговорами…

- Если вы обратили внимание, то в последнее время государство стало меньше брать заемных денег. Зато больше стали занимать сами компании, причем без какого-либо государственного поручительства или обеспечения. Это очень положительный тренд. Российские компании берут в займы огромные суммы. Это означает, что им доверяют. Главный вопрос в том, чтобы компании эти деньги грамотно обрабатывали, правильно вкладывали и своевременно возвращали. Если в течение двух-трех лет эта тенденциях сохранится и российские компании своевременно вернут занятые средства, то в страну потекут совершенно другие деньги. Ведь денег в мире огромное количество. Только все хотят их размещать, а не выбрасывать на ветер…

- Но сейчас основные деньги привлекают сырьевые компании…

- Совсем необязательно. Привлечением денег в тех или иных масштабах занимаются все, в том числе и высокотехнологичные компании. Например, мы в прошлом году привлекли полтора миллиарда долларов. Все постепенно овладевают методологиейпривлечения, все стремятся к кредитному рейтингу и западному аудиту, потому что понимают, что без этого длинных западных денегне привлечешь. Привлекают деньги даже агропромышленные компании. Там, конечно, абсолютные величины другие, в отличие от сырьевого сектора, где, безусловно, денег больше, где есть залоги, есть устойчивая база развития, есть экспортный потенциал, который тоже можно заложить.

- При каких, на Ваш взгляд, условиях может начаться переток капитала от сырьевых отраслей к обрабатывающим?

- Чем больше будут говорить о перетоке капитала, тем больше будет сопротивление сырьевиков, тем больше они сделают, чтобы затормозить развитие других отраслей. Поставьте себя на место сырьевика, которому говорят, что он должен в добровольно-принудительном порядке отдать свои капиталы неизвестно кому. Он сделает все, чтобы эту затею провалить.

- А где тогда взять деньги на развитие венчурных предприятий?

- Если государство захочет стимулировать то или иное открытие, оно легко сможет это сделать. Рынок себя отрегулирует и без вмешательства государства, но он может это сделать слишком поздно. Может получиться так, что к тому моменту, когда сырьевики решат переориентироваться на высокотехнологичный бизнес, на рынке уже не будет ни одной такой компании, а сами они развивать высокие технологии не смогут, потому что бурить скважину и строить летательный аппарат – это несколько разные задачи.

- Каким образом, с вашей точки зрения, лучше строить летательный аппарат: создавая технопарки с приглашением западных специалистов или опираясь на силы российских НИИ?

- Западные технологии, конечно, использовать нужно. Но глупо думать, что запад отдаст свои технологии, своих специалистов, – давайте, развивайтесь и не пускайте нас на российский рынок. Есть отрасли, которые можно развивать только опираясь на собственные силы.

- Какие отрасли?

- Даже при советской власти был целый ряд отраслей, в которых Россия была впереди планеты всей. Но придумать технологию и осуществить реальное производство – это не одно и то же. От технологии до реального производства еще идти и идти. В советское время этому мешала плановая экономика. Сегодня стало легче: есть рынок, который позволяет любую технологию претворять в жизнь.

- В одном из интервью Вы сказали, что у многих компаний в портфеле лежат десятки нереализованных разработок, находящихся на острие технического прогресса. Есть рынок, а технологии по-прежнему лежат под сукном. Как вы это объясните?

- Рынка в том виде, в котором он должен быть, еще нет. К тому же любую технологию претворяют в жизнь люди. Пока не появится критическая масса людей, способных внедрять технологии в жизнь, разговоры о новых разработках не имеют смысла. И дело даже не в деньгах, посмотрите: у арабов много денег, а самолеты они, как это ни странно, не строят. Помимо создания рынка, кадрового ресурса и технологического задела, необходимо понимание того, насколько далеко продвинулся Запад. Догонять бессмысленно, нужно начинать сразу с этой платформы.

- Каким образом?

- Это целый комплекс задач. Надо совершенствовать их разработки, стимулировать компании, которые в состоянии выпускать новые самолеты или станки, но в условиях безденежья не имеют возможности построить нормальный производственный цикл. Самое главное – изменить сознание людей. Посмотрите: пять лет назад в конструкторских бюро сидели старики за кульманами, а сейчас там появилась молодежь и автоматизированные системы проектирования. Провал в развитии технологий, который продолжался шесть-семь лет, сейчас постепенно восполняется. Темпы этого процесса зависят от государства, фактор его – определяющий. Помните, когда в 60-х годах понадобилось сделать резкий скачок в физике твердого тела, вся государственная машина стала работать на престижность этой профессии. Я застал времена, когда конкурсы в физтех были по сорок человек на место. Снимать фактор влияния государства нельзя.

- Сейчас государство должно вести себя также?

- Нет. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Механизмы должны быть другие.

- Какие?

- Они все известны. Таможенная, налоговая, банковская политика, в первую очередь с точки зрения получения длинных денег. Государство обладает не только административным ресурсом, но и множеством экономических инструментов, и оно так или иначе присутствует на рынке со своими экономическими инструментами. Когда надо было держать курс доллара, государство его держало на уровне 1:30, могло держать соотношение 1:40 или 1:20. Вопрос только в том, чтобы регулировать более упорядоченно, чем было до сих пор. Поддержка должна быть ориентирована на те виды продукции, которые завтра точно станут предметом импорта, ведь если мы сегодня не разовьем свои атомные турбины, то завтра придется их покупать у Siemens за любую цену. А такие турбины потребуются уже в ближайшие годы: в системах РАО «ЕЭС» и «Газпром» все приходит в упадок, всю технику надо менять. Это огромные инвестиционные потребности. Если же мы сумеем сделать свое оборудование, заработает внутренний рынок, повысится благосостояние людей и начнут развиваться сервисные сферы. Ипотека, например, появится, и, самое главное, о чем все говорят, наконец появится средний класс.

- Возвращаясь к вопросу о кадрах, могут ли вернуться в Россию люди, уехавшие в свое время работать на Запад?

- Во-первых, многие уже возвращаются. Потому что первая волна сокращений, особенно в инвестиционных банках, в первую очередь ударила по русским. Эти русские будут возвращаться назад. Во-вторых, иностранцы сейчас с удовольствием приезжают работать в Россию. Международный рынок труда открыт для всех. Если мне нужно найти того или иного специалиста, я ищу не в Москве, а по всему миру. Мне абсолютно все равно, откуда он будет.

- Согласны ли Вы с правительством, которое намерено увеличить экспортные пошлины на нефть и прочее сырье и снизить на продукцию глубокой переработки?

- Думаю, это не то звено цепи, потянув за которое, можно вытянуть всю цепочку. Нет единых рецептов для всех стран. Америка начинала с дорог. Казахстан начал со строительства новой столицы. Все считали это дурью, а оказалось - серьезный стимул к развитию целого ряда индустрий, которых раньше в Казахстане просто не существовало. Подняв экспортные пошлины на нефть и снизив на продукцию глубокой переработки, мы проблему не решим.

- Что происходит сейчас с вашей концепцией промышленной политики?

- Она обрела большое количество сторонников. Мы считаем, что над ней нужно работать, потому что будущее зависит от того, какие правила игры установятся. Они должны быть едиными для всех и предсказуемыми, все остальное – детали, которые требуют проработки. Не так давно Дерипаска написал письмо в правительство (которое я считаю правильным) о том, что невозможно привлекать длинные деньги в промышленность в условиях, когда тарифы на газ и электроэнергию меняются каждый квартал. Причем предусмотреть это изменение в бизнес-плане невозможно, оно каждый раз происходит спонтанно. Иностранцы это понимают и вкладывать деньги не хотят.

- Что же делать?

- Проводить протекционистскую политику. Как вариант – фиксированный тариф в кредит для компании, привлекающей деньги для реализации инвестиционного проекта. Когда проект выполнен, разницу в тарифе компания должна возместить. Но уже из прибыли. Это только один пример. Механизмов может быть множество.

19.05.2003

РБК-Дейли

Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.